Быть или не быть?

Всякий раз, когда СМИ сообщают о том, что где-то врачам разрешили умерщвлять неизлечимо больных людей по их же, больных, воле, в интернете начинается дискуссия о том, правильно это или неправильно, нравственно или безнравственно. Обычно в споре на тему эвтаназии схлестываются две позиции – религиозная и атеистическая. Те, кто пусть даже всуе, но все же иногда вспоминают о Боге, говорят, что только Он имеет право забрать жизнь, поскольку Он ее же и дал. Дальше в своем понимании проблемы добровольной смерти верующие, как правило, не идут. Да им и не надо приводить никаких аргументов, коль в их арсенале есть главный довод непотребности того или иного действа – грех! Почему какие-то наши желания и деяния не угодны Богу и, соответственно, являются грехом? – на этот вопрос от ревнителей религиозной нравственности редко услышишь внятный ответ.

Увы, но люди, в бытии Бога сомневающиеся, очевидно благодаря неубитой привычке думать, часто в своих аргументах бывают более внятными и убедительными. Как, к примеру, в недавнем споре вокруг сообщения о легализации эвтаназии в Вермонте. «Эвтаназия есть грех, Бог дал жизнь, и только Бог в праве ее забрать» – такой неоригинальный аргумент (все здесь совершается по воле Бога – авт.) выдвинул читатель, защищающий основы религиозной этики. При этом он не преминул напомнить, что «люди стали как животные». На что получил от другого читателя, про Бога ничего не понимающего, благословение на долгую жизнь в невыносимых муках и боли, которые испытывают те, кто просит врачей эти муки прекратить. «Не подумайте, что я желаю Вам чего-то плохого – отнюдь! Каждому по вере его и по убеждениям!» – резюмировал свой ответ атеист. Видно, что не злоба в отношении своего оппонента двигала им, а сострадание, пусть и сиюминутное, к тем, кто испытывает невыносимые  муки. И честность. Ибо он, в отличие от своего оппонента, понимает, что вряд ли сам сможет долго терпеть боль, которая способна сокрушить волю даже героев.

Сострадания и честности – вот чего часто не хватает нам, когда мы с легкостью раздаем оказавшимся в беде людям рецепты нравственного характера. Эвтаназия – грех? Возможно. Но сколько греха вершат те, кто о нем любит напоминать другим. Например, большинство высокоморальных «праведников» становится причиной страданий убиваемых ради них животных, ибо, невзирая на заповедь «не убий», они едят мясо. И в тот момент, когда их язык наслаждается вкусом шашлыка, бифштекса с кровью или окорочка, в их просветленную знанием о грехе голову не приходит простая мысль о том, что Бог дал жизнь и поедаемой тобой корове, свинье, овце или курице, и только Он вправе ее забрать.

Много можно еще привести примеров религиозного ханжества и фарисейства, из-за которого любое, связанное с богословскими изысканиями понятие, в том числе и «грех», утрачивает свое содержание и становится словесной шелухой. Поэтому указывающим другим на их грехи, вслед за Иисусом хочется сказать: тот, кто сам без греха, пусть бросит камень и в блудницу, и в горького пьяницу, и в тех, кто, будучи не в силах больше терпеть боль и медленно, мучительно умирать, просит о приближении кончины.

Собственно, в том, что человек не хочет страдать, нет ничего постыдного. Согласно Ведам, изошедшим из Бога, рождение, старение, болезни и смерть есть те, мягко говоря, неприятные моменты жизни в материальном мире, которые и должны подвигнуть человека на духовный путь, ведущий в Мир вечности, знания и блаженства. И раз боли здесь не избежать, то все решает вопрос о том, как к ней относиться. А отношение к ней определяется тем, кем мы считаем себя и для чего живем. Если для собственного удовольствия, то тогда, конечно, всякое неудобство, всякое отклонение течения жизни от моих желаний, не говоря уже о страданиях, будет восприниматься как вопиющая несправедливость. Если же я воспринимаю жизнь как школу, в которой должен усвоить, прежде всего, науку отношений с ближними, с миром, наконец, с Богом, то и выпадающие на мою долю испытания будут восприниматься как неизбежные и необходимые мне уроки. И преодоление испытаний в этом случае будет приносить радость, как приносит ее воину битва с противником. Воин знает, что есть упоение в бою.  

Но подлинных воинов, способных жить разумом, хоть мы и считаемся homo sapiens, среди нас мало. Участь большинства – рефлекторное существование, в котором нет места вопросу о цели и смысле жизни. Не может же быть целью человека поиск удовольствий. Это удел животных. Боль и страдания как раз и приходят туда, где удовольствие и наслаждение становятся главной целью существования. Ибо удовольствия мы, как правило, получаем за счет страдания других, а в мире, как известно, все сбалансировано, в том числе радости и печали. Поэтому тот, кто пытается все время вырывать у Судьбы одни лишь радости, приумножая тем самым чужие печали, должен знать, что весь груз причиненной другим боли рано или поздно взвалится на его же голову. Это даже не нравственный императив, это – физика.

Итак, почему же, с одной стороны, сочувствуя неизлечимо больным, страдающим от бессилия и боли людям, с другой мы каким-то шестым чувством ощущаем, что в эвтаназии, избавляющей от этой  боли, есть что-то нехорошее?

Во-первых, согласно закону реинкарнации, боль никуда не денется. Оборванная в этой жизни уколом сострадательного врача, она вернется и будет терзать новое тело. И неизвестно, что лучше: дотерпеть ее уже в этом, больном, разрушающемся теле или получить в новом, молодом.

Во-вторых, есть у темы добровольной смерти, преждевременно избавляющей нас от страданий, один, на мой взгляд, самый важный аспект, который как нельзя лучше характеризует всю западную цивилизацию. Сформировавшись в обществе потребления, мы хотим всё получить дешево и быстро. Отчего люди убивают себя спиртным и наркотиками? Оттого, что хотят получить быстрое дешевое счастье. Но получают не счастье, достигаемое тяжелым душевным трудом, а временное удовольствие, за которое приходится платить очень дорого. Платить за всё придется в любом случае, если не трудом, то болью. Это – закон физики, который лежит в основе существования вселенной. Легкая, безболезненная смерть тоже даром не дается.  

Известно, что есть люди, которые могут уходить из этого мира по своему желанию. И вряд ли кто-то станет осуждать таких, достигших совершенства йогов, которые решают покончить с земным существованием, чтобы уйти в иные, высшие сферы бытия.

Из древних ведических текстов мы узнаем, что иные праведники получали от святых или небожителей благословение оставлять этот мир тогда, когда пожелают. И для этого им не нужно было прибегать к помощи медикаментов. Одной из таких великих личностей был Бхишма, герой «Махабхараты». Будучи насквозь пронизанным десятками стрел, он не спешил избавиться от боли, не призывал смерть, а давал наставления будущему императору мира Махараджу Юдхиштхире. И только выполнив свой последний долг, оставил ставшее бесполезным тело.

Не только герои, жившие тысячи лет назад, но и наши современники, встречая боль и смерть достойно, дают примеры величайшего мужества. Радханатха Свами, автор известной книги «Путешествие домой», рассказывает о том, как покидал этот мир его друг, духовный брат, автор книг по духовной психологии Бхакти Тиртха Свами (известный также под именем Джон Фэйворс). Умирая от рака костей, которые, по свидетельству очевидцев, под конец легко ломались от неосторожных движений, он не только не искал быстрой смерти, но даже отказался от обезболивающих лекарств.

Я привожу эти примеры не для того, чтобы призвать всех страждущих мучиться от  непереносимой боли, но лишь для того, чтобы напомнить: терпение, как и смирение, является одним из главных, увы, забытых достоинств человека. И без него прожить достойную, счастливую жизнь и достойно встретить смерть, похоже, невозможно. Как невозможно вечному существу «не быть».

Если бы принц Датский учился не в Англии, а в Индии, он бы знал об этом и поставил  вопрос по-другому: как и для чего быть? Но это уже тема для другой статьи.

Источник: veda.ru