Детлев Бук: «Человек должен во что-то верить»

Вадим Дышкант: Согласно древнеиндийским Ведам сама попытка измерить мир, то есть втиснуть его многообразие, его тайну в рамки тех или иных материалистических научных концепций, знаменует попадание человека и человечества в плен иллюзорной энергии, или майи, как она называется на санскрите. Ваша картина начинается со сцены с ламой, хотя у романа другое начало. Мне показалось, что в этой сцене, где лама слезно просит великого европейского ученого ХIХ века, естествоиспытателя, географа Александра Гумбольдта оживить умершего накануне «любимого песика», вы даете ироничный камертон ко всей картине. Лама как бы намекает Гумбольду, что он, уверовав во всесильность материалистичной науки, находится в майе, в иллюзии. Ибо перед этой наукой закрыта главная Истина, главная тайна – тайна жизни. Печальная ирония знаменует и финал картины, когда уже состарившийся ученый, собираясь на прием к королю, невольно мочится в штаны. Видно, заработал цистит в своих опасных путешествиях…    

Детлев Бук:  Действительно, фильм начинается со сцены встречи Гумбольдта с ламой, в которой буддистский монах просит ученого оживить собаку, хотя это невозможно. Мы понимаем, что даже такой великий ученый неспособен вернуть жизнь в то, что умерло, такого просто не бывает в нашем мире. Но в финале картины появляется еще один пес, который как бы возрождается. И через это противоречие мы показываем, что такие выдающиеся ученые, как Александр Гумбольдт и математик Карл Фридрих Гаусс все-таки пытались найти разгадку тайны жизни.

Вадим Дышкант: Появление в финале еще одной собаки, как бы возродившейся, можно понимать как намек на вечный круговорот жизни? Как указание на то, что реинкарнация – не выдумка индусов, а основополагающий принцип жизни, сформулированный в Бхагавад-гите с лаконизмом научной формулы: то, что однажды родилось, обязательно умрет, а то, что умерло, обязательно родится снова?

Детлев Бук: Хотя это и другая собака, вполне возможно, что чудо перерождения случилось. Я не исключаю такой возможности.

Вадим Дышкант: Вы сказали, что невозможно вернуть жизнь в то, что умерло. Но мы знаем, что Иисус, например, оживлял мертвых. Да и те же Веды содержат много свидетельств того, как душа, то есть жизнь, возвращалась в умершее тело. Значит, есть люди, которые обладают способностью вершить чудеса, неподвластные замкнутой в узкие рамки материалистической парадигмы науке.

Детлев Бук: Это вопрос веры. В нашем фильме эта тема тоже немножко затронута. Гаусс никогда не верил в своего сына, который представляет новое поколение, начавшее кардинально менять жизнь. Тем не менее, сын выдающегося математика, эмигрировав в Америку, создал там семью, открыл свое дело и стал вполне успешным человеком.

Главная идея, которая меня интересовала в романе «Измеряя мир» и которую я хотел донести до зрителя, это то,  что люди, меняющие мир, выпадают за рамки общества, не идут по проторенной дороге. Они всегда очень увлечены своим делом и представляются окружающим немножко сумасшедшими. Общество не любит изменений. Гумбольдт много путешествовал, пытаясь познать и привнести изменения в окружающий его мир, а Гаусс, не имея возможности путешествовать, менял мир в своей голове. В финале они встречаются и помогают друг другу – это еще и история дружбы.

Вадим Дышкант: Может быть, стоит менять не мир, который по определению является совершенным, а себя? Мир нам начинает казаться несовершенным в тот момент, когда мы начинаем относиться к нему не с благодарностью за все, что нам дано, а с претензией, когда считаем, что всё здесь создано для нашего удовольствия. Но все авторитетные священные книги утверждают, что мы сюда приходим не для того, чтобы получать наслаждения, а для того чтобы учиться. А наслаждения – это побочный продукт, «пряник», который получает хороший ученик. Лично мне представляется важным вопрос о том, что же западная наука больше принесла миру: пользы, добра, или вреда, зла?

Детлев Бук: Согласен, мы должны начинать с себя, и герои книги, как и фильма, тоже начали с себя. Изменив себя, они изменили мир. Что касается научно-технического прогресса, то он необходим. В первой половине ХIХ века, когда жили наши герои, в мире было не более одного миллиарда людей. Сейчас нас уже почти девять миллиардов, поэтому нам необходим технический прогресс, иначе наше мироздание обречено, всё может провалиться в тартарары.

Вадим Дышкант: По моим наблюдениям, именно научно-технический прогресс, который, несомненно, делает жизнь легче и комфортнее, станет причиной того, что мир полетит в тартарары. Слишком дорого придется платить за комфорт и необыкновенную легкость бытия, которые, заметьте, никого не делают счастливыми. Те же буддисты или индуисты, которые живут простой жизнью, намного счастливее западных людей.

Детлев Бук: Прогресс науки, тем не менее, помогает не просто улучшить нашу жизнь, избавить от многих физических страданий, но и продлить ее. В фильме есть сцена, когда герой попадает в кресло цирюльника, по совместительству рвущего больные зубы. Никто не согласится сегодня сесть в такое кресло к такому «врачу», который грязными щипцами вырывает сначала здоровый зуб, а поняв, что ошибся, с полным отсутствием сострадания рвет и больной.

Вадим Дышкант: Я не утверждаю, что наука не принесла никакой пользы. Более того, я и сам сегодня вряд ли смогу отказаться от многих  завоеваний НТР. Вопрос в том, чего все-таки больше научно-технический прогресс принес миру: пользы или вреда? Решая частные вопросы жизни, делая ее комфортной, уменьшая страдания, материалистическая наука не решает основную проблему жизни, не избавляет нас от главного страдания – от смерти.  

Детлев Бук: Хорошее наблюдение… Но если мы откроем секрет вечной жизни, то это, скорее всего, тоже разрушит наш мир.

Вадим Дышкант: Секрет вечной жизни давно открыт – мы, оказывается, бессмертны. Об этом сегодня, ссылаясь если не свой личный опыт, то на понимание неизмеримости и сложности мира, говорят не только проповедники религии, но и многие серьезны ученые. И хитрец лама это понимал, но не открыл великой тайны бессмертия Гумбольдту, потому что тот все равно не услышал бы духовного послания, как не слышат его до сих пор миллионы людей по всему миру. Мы думаем, что смертны только потому, что ограничиваем свое «я» рамками смертного тела.

Детлев Бук: Для меня идея бессмертия заключается в том, что мы помним о тех людях, которых уже больше нет рядом с нами. Гаусс и Гумбольдт для меня живы, раз я помню о них, общаюсь с ними, делаю о них фильм. Готовясь к съемкам, я тщательно ознакомился с их биографиями...

Вадим Дышкант: Вернемся к проблеме науки. В ведическом обществе, например, сокровенные знания были сокрыты от тех, кто находился на низком уровне сознания и имел весьма туманные представления об этике, о морали. Западная же цивилизация сделала знания доступными любому человеку, из-за чего мир оказался на грани экологической катастрофы: мы живем в нечистой, опасной для здоровья и жизни среде, едим неестественные, опасные продукты и т.д. В связи с этим вопрос: что вы думаете об отношении науки и этики?

Детлев Бук: Конечно, наука должна улучшать качества жизни, а не ухудшать и, тем более, не разрушать ее. Поэтому на ученых, естественно, лежит огромная ответственность. У Гумбольдта, например, не было корыстных мотивов для того, чтобы заниматься наукой. Он был очень обеспеченным человеком, мог жить и наслаждаться в своем замке. Тем не менее, что-то изнутри заставляло его отказываться от сытой комфортной жизни, ехать в другие страны и пытаться понять, измерить и изменить мир. И теперь благодаря ему, мы знаем о мире гораздо больше, нежели знали бы без него.

Вадим Дышкант: Вы, кстати, сами занимаетесь какими-то духовными практиками?

Детлев Бук: Я не принадлежу ни к какой религии, хотя уверен, что человек должен во что-то верить. Я же верю в существование высших сил и в человеческий дух…

Источник: veda.ru